Микаил Шишханов, президент Бинбанка, совладелец компании «Интеко» Эксклюзивное интервью с президентом Бинбанка, совладельцем компании «Интеко» Микаилом Шишхановым. С бизнесменом беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич.

- Бинбанку — 20 лет. Это очень большой срок, не все дожили из частных, средних банков. Был 1998 год, был 2009-й. В 2008 году прямо накануне кризиса вы чуть было банк не продали...

- Была такая история

- Был период, когда Бинбанк работал совсем без вас.

- Да, где-то полгода. Почему так все быстро переменилось? Хотели продать Вадиму Машковичу, это крупный девелопер, был сенатором. Все это накануне кризиса происходило.

- Что это за история была?

- В этой истории все было понятно и прозрачно по итогам. Вадим, к сожалению, не смог все разрешительные процедуры пройти в тот срок, который мы оговаривали.

- Чисто формальные процедуры или неформальные?

- Формальные. Потому, что нужно разрешение ЦБ, ты должен показать собственный доход. Большой объем документов, которые было необходимо сделать, причем очень быстро. Просто он недооценил те жесткие требования, которые на тот момент в ЦБ существовали. В апреле мы встретились, он обозначил существующую проблему, предложил переложить оформление еще на год. На что я не согласился и развернул сделку. Потому, что существует такое понятие, как субсидиальная ответственность. В случае если я — официальный владелец банка, я несу ответственность за то, что с ними происходит. А это был конец апреля.

- Вы вынужденно вернулись...

- Я бы не сказал, что вынуждено. Я использовал этот шанс, потому что когда я принял решение в 2007 году продать, была определенная ситуация и в нашей семье, довольно сложная. Моральное состояние по дальнейшему ведению бизнеса. Потом я как-то успокоился, все более или менее стабилизировалось и начал своим делом обратно заниматься.

- Можно пересчитать по пальцам рук частные банки, которые в России на протяжении 20 лет находятся в одних руках. Мы помним многие названия банков 90-х годов, и даже 2000-х. Владельцы, которые их создавали, затем их продали. 2008 год, тогда Гуцериев был в опале, под уголовными преследованиями, за границей и все было непонятно. Что вас тогда толкало продавать?

- В 2007 году он вынужденно уехал. У нас в семье случилась трагедия. Банковский бизнес во многом еще и очень эмоциональный. В создании добавленной стоимости в сфере услуг ты должен быть максимально замотивирован и уверен в том, что все твои действия завтра не обернутся против тебя самого.

Я хорошо понимал суть претензий, что это — абсурд. И когда ты это видишь, руки опускаются. Потом прошли определенные процедуры, суды. Я видел, что ситуация выправляется и сам эмоционально успокоился. Мне было в тот момент 35-36 лет, я понимал, что не все еще реализовано с точки зрения возможности развития банка.

Мы в ноябре 2007 заключили сделку, в декабре вышло новое управление и в апреле мы ее развернули. Все было дружески и Вадиму я очень благодарен за этот короткий промежуток. Ничего не испортил, не изменил. И он рад. Мы в тот момент и не подозревали о возможности такого коллапса, который случился потом в сентябре. В тот момент состоялась внутренняя перестройка, какие-то новые планы на жизнь. Думал, что по-другому начну заниматься бизнесом, или вообще другим бизнесом. Но, слава Богу, все разрешилось, я счастлив, что так получилось. Это была хорошая возможность посмотреть со стороны на ту организацию, которую я возглавляю. Очень многие партнеры, даже сотрудники проявили себя как с сильной стороны, так и не очень. Это серьезный жизненный опыт.

- А после этого все пошло в другую сторону. Это наверное была для рынка знаковая сделка, что именно Бинбанк выкупил активы Елены Батуриной, компанию «Интеко». Это вообще очень крупная покупка.

- Это все-таки не Бинбанк выкупил, это я лично выкупил. Я всегда прошу журналистов разделять…

- Но возникают ассоциации...

- Конечно, всегда эта ассоциация будет возникать. Но в данном случае я выступил как предприниматель Шишханов, а не как представитель Бинбанк.

- Спустя несколько лет хотелось узнать, как все это происходило. Сделки с активами Батуриной не были чисто коммерческими. Там и уголовные дела были возбуждены, там политический контекст вокруг отставки мэра. Наверное, обсуждались разные варианты, как Батурина будет выходить из бизнеса. Конкуренция была за эту компанию? Была ли борьба?

- Я, наверное, в чем-то разочарую. Было очень просто. Сбербанк был кредитором компании. Дочернее подразделение, которое занимается инвестсделками в Сбербанке, вышло на меня с предложением. Мы сели в самолет, полетели в Австрию. Договорились о цене. Что касается конкуренции, все, что вокруг этой сделки происходило и вокруг Батуриной, я все узнавал из прессы. Мы встретились несколько раз, подписали все документы.

- Все очень быстро произошло. Казалось, что сделка политическая, потому что она очень быстро произошла.

- Любая сделка должна происходить быстро. Не важно, политическая или нет. Если ты хочешь хорошую сделку, ее долго проводить нельзя. Если компания очень хорошая, всегда найдутся те самые конкуренты, о чем вы говорите. Сделка была быстрой, четкой. По поводу дьюдилиджанса [процедура формирования объективного представления об объекте инвестирования – BFM.ru], очень помог банк-кредитор. Он осуществлял его, и у банка-кредитора была вся картина. Здесь не было особых проблем.

Сама компания — это же не все активы Батуриной. Это компания, которая имела десяток девелоперских проектов и долг. Там были цементные активы, еще какие-то. Я не видел никаких проблем. Елена Николаевна — очень порядочная. По этой сделке мы встречались в апреле и в сентябре.

- У вас нашлись средства. Сколько же наличными было заплачено? Сделка оценивалась в 1,2 млрд. Но также существовал долг.

- Я не буду комментировать цену. Я связан обязательствами. Единственное, надо понимать, что у компании были долги. Они всегда из этой суммы вычитаются. Для меня это были нормальные подъемные деньги. Да, это была недешевая сделка. Но это нормальная рыночная цена этой компании. Я ни секунды не жалею, что ее приобрел.

- Вернемся к Бинбанку, который отмечает 20-летие. Вы его создали и владеете уже на протяжении 20 лет с полугодовым антрактом, о котором мы говорили, в 2008 году.

- Я бы здесь обязательно сделал маленькую поправку. Все-таки создавал банк и его основы заложил Михаил Гуцериев, который был его первым президентом. Это была его идея. Я хорошо помню, как эта идея ему пришла в голову. Мы сидели в квартире, он занимался тогда трейдингом нефтепродуктов в тот момент, когда любой платеж шел месяц-два. Я был совсем молодой, мне было лет 20. Он меня послал в «Менатеп» выяснить, почему денег нет. Я подъехал туда, но не мог в отделение зайти — автоматчики охраняли.

Я вернулся, говорю: так и так, в банк не запускают. Он говорит: «Тогда будем свой открывать». То есть создал банк, имя ему дал, первым президентом стал, заложил основу, ту идеологию, которую мы сегодня и продвигаем. Ему отдать должное. Он для нас первый президент, он написал гимн банка, и мы каждый раз, когда его поем, Гуцериева вспоминаем.

- Не все знают, что Михаил Гуцериев пишет стихи.

- Как любой творческий человек, он всегда критически к собственному творчеству относится, не всегда на публику выносит. Хотя мне очень нравятся его стихи.

- Давайте поговорим о вашем бизнесе, еще немного об «Интеко». Это просто очень медийная история, заметная. Пока Батуриной принадлежала эта девелоперская компания, пока Юрий Михайлович был мэром, «Интеко» воспринималась как просто девелопер №1 в стране. Если исключить этот момент и рассматривать компанию в чистом виде — как вы ее оценивали тогда, как оцениваете сейчас?

- По «Интеко» могу с уверенностью сказать — это один из самых сбалансированных, профессиональных коллективов. Наверно, в том числе из-за тех причин, которые вы обозначили. У Елены Николаевны, учитывая, что так воспринималась компания на рынке, наверно, было больше возможностей нанимать суперпрофессионалов. Поэтому, когда я смотрел на компанию, я смотрел на девелоперские проекты, я понимал тот секвест, который возможен по площадям. Но в первую очередь я познакомился со всем коллективом.

«Интеко» занимает сегмент бизнес-класса, связанного с масштабным градостроением, то есть может осваивать крупные территории, что в компетенции того же «Моспромстроя», где у меня есть собственный интерес, где я тоже являюсь председателем совета. Это немножко другая строительная, девелоперская компания, где больше масштабного, сложного строительства.

Я оценивал, думал о возможной синергии от тех рынков, на которые захожу. Потому что в том рынке, в котором существует «Интеко», мы не присутствовали. Да, было сложно. Это был сложный процесс. И настраивание персонала, и переубеждение партнеров, что все в порядке...

- Скажите, а новые масштабные проекты сейчас у «Интеко» есть? Пока это была компания Батуриной, там постоянно возникали и новые площадки, а какие были грандиозные планы накануне кризиса: и «Апельсин», и Норман Фостер.

- Новые масштабные проекты, конечно, есть в планах. Но, к сожалению, пока они не зафиксируются, озвучивать их не могу. Я очень надеюсь, что в ближайшие полгода — год мы об этом услышим. Компания развивается активно, четко понимает, в каком сегменте она будет. Пока, что все. Когда будет день рождения у «Интеко», я приду обязательно и вам все про компанию расскажу.

- Не могу не задать еще один вопрос, потому что это была громкая история. Вы посадили Виктора Батурина.

- Я посадил?

- Ну, вы же векселя предъявили.

- Я предъявил?

- Компания «Интеко», а вы теперь ее владелец.

- Нет нет. Я Виктора Батурина в своей жизни ни разу не видел.

- А векселя видели?

- Векселя я не видел. Виктор Батурин предъявил векселя, они оказались фальшивыми. С компанией «Интеко» в тот момент я еще не был связан. Сделка шла, но не было окончательного владельца. Он предъявил векселя, а собственник, сейчас уже бывший, сказал, что эти векселя фальшивые. Написали заявление в милицию все. Я ни Виктора Батурина, ни этих векселей не видел...

- Это дело появилось еще в момент, когда вы не вступили в должность, а в процессе?

- В процессе перехода компании. Есть целая процедура сделки, а в этот момент появляется человек, который говорит, что компания должна миллиарды. Соответственно, когда это происходит, новый покупатель идет к продавцу и говорит: там миллиарды; потому что в любой сделке всегда есть гарантия по титулу и по забалансовым обязательствам. Соответственно, если эти миллиарды фальшивые, значит, милиция должна разобраться. Она с этим и разобралась. Я его не видел, ни векселя не видел, я никого не сажал.

- На этом и закроем эту тему. Возвращаясь к Бинбанку. Вообще сейчас, судя по тем сообщениям, которые делаются публично, все больше и больше именно девелоперских активов вокруг лично вас и Бинбанка. Вы стали совладельцем Группы «ПИК». Или я путаю — не вы, банк?

- Банк.

- Дальше купили девелоперские активы Бидзина Иванишвили, когда он закрывал свой бизнес в России. А это и гостиницы дорогие, «Садовые кварталы», про которые мы часто слышим. Сейчас из нового: у «Реновы» вы покупаете, не помню точно какую девелоперскую компанию, но это складские помещения в Домодедово.

- Не в Домодедово, в Домодедово давно уже куплено. В других областях.

- СМИ пишут, что по складам вы будете третьим игроком на рынке в России. Сейчас вокруг вас сложился большой девелоперский массив, он уже перевешивает банк?

- Нельзя ассоциировать все, чем владеет и что покупает Гуцериев, со мной. Конечно, у нас все-таки семейный бизнес. Немного сложно со стороны оценить, как это все распределяется, но все, что ассоциируется со мной — это банк, «Интеко». «Моспромстрой». Касаемо того, что покупали активы, то «Интеко» выкупила «Садовые кварталы», то есть это был пакет.

Касаемо других активов, то они управляются независимо от меня. Если владеет мой близкий родственник, и мы в бизнесе и в семейных отношениях, то, конечно, друг другу всегда поможем, конечно, всегда смотрим на это, как на нечто такое, что должно быть максимально защищено.

- Друг другу помогать — как минимум?

- Друг другу не то, что помогать. Во всем поддерживать. Это нас и спасло, наверное, в 2007-2008 году, и дальше в кризис. Я очень рад, что эти сделки происходят. Комментировать, наверно, не смогу, особенно по складам, это все-таки сейчас пока сделка в процессе.

Касаемо той сделки по Иванишвили — «Садовые кварталы», все 100%, купила компания «Интеко», и это, собственно, один из таких масштабных проектов, которые «Интеко» приобрела сразу же после того, как я стал акционером компании. Все-таки банковская деятельность не высокодоходна. Банковская деятельность, если ты хочешь построить правильный, сильный банк, то, наоборот, в банк ты должен вкладывать деньги. Эти деньги, чтобы вкладывать, где-то надо зарабатывать. И девелоперский бизнес для меня — это некий инструмент для зарабатывания, для пополнения капитала банка. Это моя личная бизнес-модель, как предпринимателя.

- Мы говорили о наборе девелоперских активов. Теперь о банках. Бинбанк — это не самый крупный банк, средний, но федеральный. Тем более, что это часть семейного бизнеса, во главе семьи Михаил Гуцериев стоит. Есть корпоративные клиенты, связанные с вашей семьей. Куда еще кроме стратегии банка, кроме работы со своими клиентами? Что еще вы считаете принципиально важным с точки зрения развития банка?

- Что касается бэнкинга и Бинбанка. Я всегда оцениваю нас не с точки зрения всего банковского сообщества, где присутствует огромный срез и огромный процент активов и пассивов занимают госбанки и иностранные банки. Если взять только частные банки, мы довольно крупный, не федеральный, частный банк.

Что касается нашей бизнес-идеологии до 2005 года. Мы в основном обслуживали все компании, которые были связаны с семьей и дружеские компании. 2006-2007 годы для нашей экономики, для всего мира в целом, были годами-паразитами. В эти годы, когда происходил безумный рост активов без создания добавленной стоимости, мы тоже переболели этой болезнью роста. Когда тебе кажется, что все, ты можешь завоевать. Начали выстраивать по ритейлу банк, открыли много офисов, начали раздавать деньги частным лицам.

2008 год был холодным душем для нас для всех. Мы стали понимать, что на этом рынке не так все легко. Здесь если ты не умеешь правильно оценивать риск, ты потеряешь свой бизнес.

Бизнес-модель, которая была у Бинбанка в 2009 году, стала приносить серьезные убытки. Я сел со своими ребятами и сказал, что надо что-то делать. Если мы так все оставим, мы останемся ни с чем. Мы наняли консалтеров и начали в 2010 году облетать весь мир где банки работают.
Мы полетели в Бразилию, в США, в Испанию, Турцию, Сингапур. Посмотрели все бизнес-модели. И к концу 2010 года определились, как банк будет существовать. На сегодняшний день Бинбанк состоит из двух бизнесов. Это корпоративный инвест и розничный бизнес. Корпоративный инвест работает с крупным корпоратом, это исторически все те наши клиенты, которые с нами работали все эти 20 лет. Кто-то из них с нами расстался в виду того, что мы дороже, чем госбанки. Сегодня госбанки стали на порядок выше, технологичней и клиенториентированней, чем многие частные банки.

- Вас не задавит средний банковский сектор?

- Не задавит.

- Они могут дешевле кредиты давать... Только они могут финансировать крупные сделки...

- Наш банк для госбанка является таким же конкурентом. Если нас не будет, для них будет сложнее на рынке. Всегда должна быть конкуренция на рынке. В такой огромной стране как наша, в той экономической модели, в которой мы сегодня живем, без частных банков невозможно. Другой вопрос, что частные банки должны четко понимать, чем они занимаются. Универсальный банк, когда ты себя так называешь, без обозначения своего фокуса — это путь в никуда.

Универсальный банк — это когда ты говоришь, что четко понимаешь свой сегмент и в этом сегмнте ты обеспечиваешь ожидания клиентов. Но не только в плане доходов, нужно учитывать психологический портрет, психотип клиента, его поведенческие принципы, предпочтения. Здесь очень много тонкостей, над чем мы с утра до вечера работаем. Когда мы провели ребрендинг, после того, как мы стабилизировали нашу команду, мы четко поняли, как мы корпоративно управляемся, мы определились по сегментам. Сегодня главная наша задача состоит в том, чтобы 26 часов в сутки думать о том, как правильно сформировать предложение в нужный сегмент и тому клиенту, которого мы считаем своим клиентом.

- Кого вы считаете своим? Я неспроста спросил про госбанки, вы сами сделали им комплимент. Прибавим теперь к этому их ресурсы и возможности — частным банкам сложнее найти свою нишу?

- Сложно и госбанкам. Наверное, госбанки в конкурентной борьбе где-то имеют привилегии. Но мы не имеем такой социальной нагрузки, которую имеют госбанки. Надо понимать, что я имею право закрыть любое отделение и открыть как частник. А тот же Сбербанк не может так поступить, потому что у него есть социальная нагрузка. Каждый банк и каждая форма собственности имеет и плюсы и минусы.

- Какие у вас ниши?

- Мы сейчас находимся в активном процессе их осознания. Мы считаем, что наш клиент — это разумный клиент. Мы хотим стать лучшим банком для разумного клиента. Но понимание разумного клиента у каждого свое.

- Когда говорят о разумном клиенте, я в первую очередь думаю о тех ставках по кредитам, которые являются средними у нас на рынке. Разумный клиент будет брать ипотеку на значительную сумму под проценты выше 10%?

- Что касается вообще ипотеки, наверное, ставка в среднесрочной перспективе будет снижаться. Потому, что банки должны научиться считать совокупный доход по клиенту. Не конкретно по продукту, ибо ипотека — это не только доходный продукт для банка, это некий договор, который связывает тебя с клиентом на протяжении десятилетия, и ты можешь за это все время ему предложить другие продукты.

Если через эту призму смотришь, ты можешь по-другому на доходность смотреть. Что касается других цен, то спрос и предложение всегда где-то разумную и справедливую цену и на кредиты и на цены всегда выстраивают. С учетом волатильности курса нашей национальной валюты, с учетом аппетита к риску каждого банка, и с учетом ожиданий от определенных бизнесов...

Всегда есть у заемщика желание снизить свою процентную нагрузку в нормальном правильном банке, там, где выстроены процедуры за счет прозрачности. Если у тебя правильно организована отчетность, по определенным стандартам, то на каком-то горизонте, через год-два, у тебя уже будет на полпроцента меньше. Банку будет понятней и цена риска дешевле.

Здесь нельзя винить во всем только банки. Здесь важно, чтобы заемщик еще был прозрачен и понятен. Есть серая часть, которая в нашей экономике присутствует, я не говорю о черной, преступной. Потому, что каждый предприниматель, в принципе, имеет законное право оптимизировать налогообложение... Но это на грани и это риск для кредитора. Это серьезный риск для банка. Но банк понимает, что какая есть экономика, в той и работаем. Соответственно повышает процент. Это двусторонний шаг и банков, для того, чтобы научить клиента. Мы часто проводим с нашими клиентами семинары-беседы, объясняем. Другой вопрос, что каждый заемщик выбирает для себя то, что ему выгоднее. Быть прозрачным или больше платить.

Источник:
BFM.ru