Сергей Недорослев, член бюро правления ОООР «Союз машиностроителей России», сопредседатель общероссийской общественной организации «Деловая Россия» С недавних пор дискуссии о том, что России необходимо поднимать национальные промышленные производства, что доля импорта в ее товарообороте должна сокращаться, стали чуть ли не самыми популярными в рамках различных конференций и форумов. Насколько велика вероятность того, что нашей стране удастся инициировать процесс импортозамещения, какие риски в данном случае могут возникнуть и какие коррективы должны быть внесены в том числе в финансовую политику правительства и Центрального банка? На эти и другие вопросы ответил в интервью NBJ член бюро правления ОООР «Союз машиностроителей России», сопредседатель общероссийской общественной организации «Деловая Россия» Сергей НЕДОРОСЛЕВ.

- Сергей Георгиевич, Вы являетесь членом бюро правления Союза машиностроителей России, поэтому хорошо знаете ситуацию, сложившуюся в этой отрасли и в российской промышленности в целом. Скажите, пожалуйста, насколько вероятно, что процесс импортозамещения начнется? Не останется ли это заявление очередной декларацией о намерениях и темой для всевозможных теоретических дискуссий?

- То, что сейчас этот вопрос много дискутируется, нормально. Но я не понимаю, почему об импортозамещении принято рассуждать в будущем времени – оно уже идет и, более того, никогда не прекращалось. Другой вопрос: что и где следует замещать, какие цели и задачи при этом ставить перед собой?
Схематично импортозамещение можно разделить на три больших блока. Первый из них – замещение продукции иностранного производства отечественной продукцией исходя из соображений национальной безопасности. Проще говоря, что мы должны делать сами, чтобы не потерять компетенций в производстве продуктов и услуг, жизненно важных для суверенитета страны.

- Например, в оборонной промышленности?

- Например, в ней. Понятно, что какие-то вещи мы можем получать из внешних источников или даже из одного источника, но при условии что он является очень надежным и у нас есть 100-процентная уверенность в его открытости для нас.

- Кто же в нынешнее время может дать такую гарантию?

- Как выяснилось, никто. Так называемая история с «Мистралями» (впрочем это могло бы произойти и с другими изделиями) – наглядное тому подтверждение. Как она закончится, непонятно, но уже очевидно: есть вероятность не получить то, что заказали. И это переводит вопрос об импортозамещении в отраслях, которые рассматриваются как значимые для суверенитета, в совершенно иную сферу.
Чем характеризуется импортозамещение в таких отраслях? Главная миссия – достигнуть цели, произвести продукт. Экономическая целесообразность соответствующих проектов если и рассматривается, то в последнюю очередь. Неважно, какими усилиями, за счет каких финансовых и человеческих ресурсов, но поставленная задача должна быть решена. При этом хорошо бы, чтобы возник максимальный и долгосрочный мультипликативный эффект в экономике и отрасль, в которую в рамках подобных проектов вливают деньги налогоплательщиков, потянула за собой смежные отрасли.

- Но сейчас речь идет не только об импортозамещении в «оборонке». Если я правильно понимаю, речь идет о более разностороннем и глубоком процессе.

- Совершенно верно. И тут мы подходим ко второй группе – импортозамещение в отраслях, производящих товары для внутреннего потребления, на локальные рынки. В 1990-х годах, когда в нашей стране радикально менялась экономическая модель, «вымытыми» оказались целые пласты промышленности. В отраслях, откуда они были «вымыты», естественно, произошло замещение, и вряд ли теперь стоит удивляться тому, что мы вынуждены потреблять импортные товары, аналоги которых вполне в состоянии производить российские предприятия.

- Но здесь речь вряд ли может идти о национальной безопасности.

- Так речь об этом и не идет. Именно поэтому при рассмотрении перспектив импортозамещения в данной сфере на первый план выходит экономическая целесообразность проектов, а не миссия. Наверное, все помнят старую пословицу: «За морем телушка – полушка, да рубль перевоз». Нам надо сделать так, чтобы наша телушка не оказалась в производстве дороже заморской – той самой, за перевоз которой нам приходится доплачивать рубль.

- Тут простор для малого и среднего бизнеса?

- Да, конечно. И правительство может стимулировать данный процесс через экономическую и промышленную политику поддержки отечественных предприятий. Многое для этого уже делается. В России, как я уже говорил, «вымытыми» оказались целые пласты производства, и малые и средние компании могут занять определенные, достаточно большие ниши на локальных рынках.
В данном случае также можно рассчитывать на создание долгосрочного мультипликативного эффекта. С социальной точки зрения процессы реиндустриализации очень важны. Ведь торговые предприятия отличаются тем, что они легко разворачиваются и легко сворачиваются: вы можете за пару-тройку месяцев «раскинуть» по городу сеть магазинов, а ликвидировать ее можете за десять дней. С заводом, даже самым скромным по размерам, такое невозможно: никто не будет тратить время и деньги, создавая производство, чтобы потом в один день бросить все на произвол судьбы. Так что в данном случае речь идет о долгосрочных рабочих местах.
И тут мы плавно переходим к третьему блоку импортозамещения. Необходимо поддерживать наших производителей товаров, конкурентоспособных не только на внутренних, но и на глобальных рынках. Думаю, ни для кого не секрет, что транснациональные концерны начинали с того, что осваивали рынки в собственных странах, а теперь их продукция пользуется популярностью во всем мире. Никто не будет покупать наше вооружение, если им не будет пользоваться российская армия. Никто не купит автомобиль, если не будет известен успешный опыт его использования гражданами страны-производителя.

- Складывается впечатление, что эти блоки в некоторых местах пересекаются: для всех них – правда, в разной мере – важна экономика процессов, внутренний рынок потребления продукции и, конечно, капитальные вложения.

- Очень точно подмечено. Мы легко можем представить себе национальный продукт, который будет отвечать требованиям поддержки суверенитета, при этом пользоваться спросом на внутреннем рынке и одновременно быть глобально конкурентоспособным. Подобные примеры – продукция концерна «Алмаз – Антей» или компании «Лаборатория Касперского».

- В последнее время, кстати, появились новости о том, что государственным органам и госкорпорациям запретят приобретать промышленную продукцию тех стран, которые присоединились к режиму санкций против России. Понятно, что если подобное решение будет принято, то процесс импортозамещения пойдет еще быстрее. Значит, все-таки фактор санкций не стоит приуменьшать?

- В то же время не стоит преувеличивать его и считать, что мы столкнулись с чем-то принципиально новым. Еще в начале 2011 года, задолго до санкций, по инициативе Минпромторга в рамках проводимой им промышленной политики, направленной на поддержку отечественных производственных предприятий, было выпущено Постановление Правительства №?56. В конце прошлого года ему на смену пришло Постановление № 1224. В соответствии с ними российские госкомпании в ОПК не могут закупать за бюджетные деньги импортные товары, если существуют их российские аналоги. На практике это выглядит следующим образом: госкомпания подает заявку на приобретение определенной группы товаров в специальную комиссию. Комиссия изучает список и вдруг видит в нем, например, импортное изделие №?22, аналогичное или почти аналогичное изделию №?1626 производства, скажем, Н-ского машиностроительного завода. В этом случае комиссия отказывает в импорте и направляет заявку в Н-ск.

- А если госкомпании экономически целесообразнее все же приобрести импортное изделие?

- Может, в чем-то и целесообразнее, но, как я уже говорил, правительство при принятии решения исходит не только из экономической целесообразности, но и из других соображений, о которых мы говорили выше (безопасность, развитие собственной производственной базы, создание высокопроизводительных рабочих мест и т.д.). Это и есть промышленная политика, о необходимости разработки и следования которой говорит Минпромторг.

- Все же фактор санкций, насколько я могу судить, действует. Это видно по тому, что неожиданно для многих промпроизводство по итогам сентября продемонстрировало высокие темпы роста. Можно ли данный факт рассматривать как первые результаты процесса импортозамещения?

- В определенном смысле да. Связи, сформировавшиеся в результате разделения труда, сейчас если не нарушаются, то явно подвергаются серьезному пересмотру. Поэтому неизбежно возникает мысль: зачем нам принимать на себя возможные риски, если мы можем самостоятельно производить определенные группы товаров? Конечно, это потребует и времени, и привлечения человеческих ресурсов, и серьезных финансовых затрат, но риски, с которыми мы сталкиваемся сейчас, тоже обходятся дорого.

- И тут мы подходим к следующей важной теме нашего обсуждения. Хорошо, что правительство задумалось о необходимости не только разработки промышленной политики, но и принятия профильного закона. Неплохо и то, что в стране, по Вашим словам, идет процесс импортозамещения. Но как он подпитывается финансово – достаточно или нет? Могут ли предприятия реального сектора рассчитывать на развитие своих проектов за счет привлечения достаточного объема кредитных ресурсов?

- Действительно, это принципиально важный вопрос. По исследованиям Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР), Россия находится в числе лидеров по эффективности двух отраслей – розничной торговли и банковской системы. Лестно ли это? Безусловно. Настораживает ли такое сочетание? Да.

- И что же в нем тревожного?

- А то, что и торговля, и банковская система формировались в одно время – в 1990-е годы, когда промышленное производство в России практически полностью было остановлено. Соответственно, что изначально были настроены кредитовать коммерческие банки? Предприятия торговли, скупку обесцененной собственности, покупку гособлигаций, приносящих 170% годовых в валюте и подобные операции. Значит, речь в основном шла о коротких деньгах, о кредитах, выдаваемых под высокие процентные ставки. Мы все помним кредиты девяностых, выдаваемые банками в долларах под 150% годовых и более. Точно не на производство – никакое производство такое не потянет.
Параллельно Банк России был вынужден формировать очень жесткую систему надзора и регулирования – иного выхода в те годы у него не было. Эта политика была переложена в том числе и на сферу кредитования промышленности.
Теперь мы имеем то, что имеем: финансово-кредитным организациям с учетом требований к резервированию логичнее предоставлять кредитные ресурсы тем же розничным сетям или строительной отрасли, где сроки реализации проектов – полгода-год, либо заниматься потребительским кредитованием. Здесь с подкупающей наглядностью действует закон Ома: ток идет по пути наименьшего сопротивления. Если можно кредитовать ТЭК, торговлю или стройку, и риски этого кредитования хорошо изучены, а возврат на капитал, несмотря ни на что, остается высоким, то зачем же банкам изобретать велосипед? Банкиры осознают, что в промышленности совсем иные циклы: чтобы построить и запустить новый завод, требуется по меньшей мере от трех до пяти лет. Какие игроки готовы ждать столько времени? Кто из нынешних акционеров банков в ответ на вопрос, на чем мы будем зарабатывать деньги, готов услышать такой ответ: мы три-четыре года будем работать практически в ноль и только потом начнем получать прибыль за счет возврата кредитов, предоставленных промышленным предприятиям?

- Какая-то пессимистичная картина вырисовывается…

- Просто надо менять политику Центрального банка в вопросах, касающихся кредитования реального сектора, и создавать стимулы для игроков, кредитующих промышленность. Нужно понимать, что успешная национальная промышленная политика невозможна без национальной финансовой политики. Иначе можно сколько угодно говорить о важности и нужности процесса импортозамещения и в целом о новой реиндустриализации и изменении структуры ВВП от сырья к продуктам с высокой добавленной стоимостью. Если не изменим финансовую политику, будем иметь то, что имеем сегодня, а импортозамещение будет иметь лишь косметический характер.

Беседовала Анастасия Скогорева

Источник:
NBJ