Сергей Юнин, учредитель Восточно-Европейского Антикварного Дома (ВЕАД) Годовой объем российского рынка антиквариата — 2–2,2 млрд долларов (мирового — 200 млрд долларов), а темпы прироста обоих одинаковы?— 10–20% в год. Почему на Западе предметы старины?— инструмент инвестиций и востребованный банками залог, а в нашей стране — всего лишь объект интереса для небольшой группы коллекционеров? Об этом в беседе с «Б.О» рассказал учредитель Восточно-Европейского Антикварного Дома (ВЕАД) Сергей Юнин

— Сергей Кимович, до середины девяностых годов российские банки охотно принимали в качестве залога антиквариат. Почему они прекратили такую практику?

— Когда выяснилось, что большинство находящихся в залоге у банков предметов — подделки, или их рыночная стоимость значительно ниже той, в которую они были оценены при приеме.

— А как такое могло произойти? Ведь не сами сотрудники банков проверяли подлинность и оценивали рыночную стоимость предметов старины.

— На российском антикварном рынке множество подделок. Например, до 90% живописи конца XIX — начала XX века — фальшивки. По другим категориям антиквариата этот показатель ниже, но больше 40%. А завышали цену относительно текущей рыночной стоимости, да и сейчас многие из них «грешат» этим, — дилеры. В результате последние фактически убивают рынок.

Типичная история. Известный российский бизнесмен собрал огромную коллекцию антикварных монет. Для него это было не просто хобби, но и способ инвестиций. Когда он ее продемонстрировал эксперту и назвал цену, которую он заплатил за отдельные экземпляры, то специалист был в шоке: 80% монет в этом собрании были подделками или их стоимость была значительно выше рыночной. А ведь владелец коллекции приобретал предметы для нее у известных дилеров и в антикварных салонах! В результате бизнесмен отказался от такого способа инвестиций и ушел с этого рынка.

— Когда начинается обсуждение проблем, связанных с проверкой подлинности, хочется воскликнуть: «а судьи кто»? Если даже специалисты крупнейших музеев и международных аукционных домов порой ошибаются. При этом они не несут материальной ответственности за свои экспертные заключения.

— Проблема действительно серьезная. Если говорить о России, то, во-первых, государственным музеям запретили выдавать экспертные заключения частным лицам. Во-вторых, сейчас по каждому направлению антиквариата есть один эксперт, который признан большинством участников рынка. Любой человек, и он в том числе, может ошибиться или оказаться субъективным в своих оценках. Вы правильно заметили, что эксперты и продавцы не несут материальной ответственности за свои ошибки.

В июне 2013 года нами был создан Национальный институт независимый экспертизы (НИНЭКС). Одно из перспективных направлений его деятельности — обучение и повышение квалификации экспертов и оценщиков предметов антиквариата. Тем самым мы хотим увеличить численность профессионального сообщества экспертов.

Другое направление — проведение процедуры экспертизы подлинности по новой схеме. Впервые в практике экспертизы все заключения о подлинности предметов антиквариата будет проводить не один эксперт, как это принято, а экспертная комиссия, состоящая из трех экспертов, плюс обязательная техническая экспертиза. В том случае, если один из экспертов будет не согласен с мнением двух остальных, будет обязательно собираться экспертный совет уже из пяти человек, который, заслушав все доводы и проанализировав данные технической экспертизы, уже выносит окончательное решение. Благодаря такой схеме вероятность ошибки ничтожно мала.

— А если все же эксперты не смогут распознать подделку?

— В случае ошибки экспертов НИНЭКС, человеку, получившему такое ошибочное заключение, в течение пяти рабочих дней с момента поступления страховой компании всех необходимых документов, определенных договором страхования и действующим законодательством РФ, выплачивается сумма заявленных и доказанных человеком убытков (если размер возникших в связи с этим убытков превышает 35 000 рублей).

— Хорошо, есть механизм защиты от подделок. Допустим, эксперты НИНЭКС подтвердили подлинность и банк принял в залог предмет антиквариата, а через какое-то время возникла необходимость в его продаже. И где он это может сделать? Маловероятно, что кредитная организация пойдет на черный рынок, хотя сейчас на нем совершается порядка 90% сделок. Аналогичная ситуация с инвесторами.

— Они могут воспользоваться предоставляемыми ВЕАД сервисами. Во-первых, мы регулярно проводим аукционы (в том числе и Интернет). Во-вторых, у нас есть интернет-магазин (для антиквариата, находящегося в собственности банков). В-третьих, можно посетить наш антикварный салон. Отмечу, что мы работаем только по «белым» схемам. Это наша принципиальная позиция и отличие от большинства других дилеров.

— Большинство аукционных домов и антикварных салонов работают по принципу комиссионного магазина. Продавец сам привозит товар, сдает его на реализацию, а затем забирает деньги или товар. Возможно, что большинство коллекционеров такой уровень сервиса устраивает, но банкам и инвесторам требуется значительно больший объем услуг. Может в этом еще одна причина, почему им неинтересен рынок антиквариата?

— Возможно, что вы и правы. У нас кардинально другой подход. Мы не торгуем предметами старины, мы лишь оказываем набор сервисных услуг продавцам и покупателям. Для нас главная цель — сделать этот рынок максимально прозрачным и привлечь на него инвесторов и банки. Кроме услуг по проверке подлинности, оценке (экспресс-оценка и организация получения отчетов об оценке, составленных в соответствии с законодательством РФ об оценочной деятельности), покупке и продаже предметов старины, мы предоставляем также дополнительные сервисы. Например, услуги нашего хранилища ценностей, которое сертифицировано по пятому (максимальному) классу защиты и оснащено системой климат-контроля. Дело в том, что большинство предметов антиквариата, в первую очередь картины, должны храниться при определенной температуре и влажности. Если этих требований не соблюдать, то может ухудшиться состояние предмета и, как следствие, снизится его рыночная цена.

Мы, можем, например, предоставить банкам услугу по ответственному хранению. Кредитная организация принимает в обеспечение предмет старины, но проводит эту сделку только юридически, а физически все делаем мы. Приезжаем к заемщику, оцениваем предмет залога, затем доставляем антиквариат в наше хранилище, при необходимости в сопровождение вооруженной охраны. А затем мы возвращаем его владельцу или выставляем на продажу. Затраты ресурсов кредитной организации при работе с таким видом залогов минимальные.

— А вы не пытались предложить эту схему банкам? На различных специализированных конференциях банкиры жалуются на то, что процесс оценки, приема, хранения и реализации залогов — очень затратное и трудоемкое мероприятие. Они бы рады переложить это бремя на третьих лиц, но пока не видят достойных кандидатов.

— На днях я направил письмо руководителям всех московских банков со своими предложениями о сотрудничестве. Мы предложили свои услуги по оценке, проверке подлинности, хранению и реализации принятых ими для обеспечения под кредиты предметов антиквариата. Банкиры, по большому счету, будут работать только с документами, все остальное мы берем на себя. В результате банки получат новый класс ликвидных залогов, а российский антикварный рынок станет прозрачным. Ради этого и был создан ВЕАД.

Текст: Сергей Чертопруд

Источник:
Журнал «Банковское обозрение»